По первым фразам, подумала, пост будет с противоположным смыслом)
Что оценивать нужно не человека, а действия.
Не «я плохой фотограф», а «я плохо фотографирую» - то есть то, что я плохо сфотографировал, не делает меня плохим фотографом.
Такое противоборство общего с частным.
А он вообще про другое, что меня приятно удивило и заставило задуматься)
Действительно.
Язык передаёт очень важный культурный код.
Как строятся фразы, какие смыслы мы закладываем в слова.
Это мелочи, в которых зашит тип мышления 🤔 На русском мы говорим: «Я плохо вожу машину».
На английском мы скажем: «I’m a bad driver».
То есть в русском это строится через «я (как-то) это делаю». В английском через «я являюсь вот этим».
Не, конечно, и в русском можно сказать что-то вроде «я плохой водитель», «я так себе пловец», «бегун из меня не очень». Но, как правило, языковая норма чаще подсказывает нам глагол «уметь» и другие. Я не умею плавать. Я плохо бегаю. Вожу так себе.
И вот тут мне, невротичному зайчику, интересно вот что. Оценки хорошо-плохо – это штука субъективная. И если ты таскаешь за собой прикованную гирю комплекса неполноценности, то понятно куда она, гиря эта, твои оценки тянет.
А вот «я пловец», «я водитель», «я бегун» - это абсолют. Я такой человек, который водит, плавает, бегает. Да, возможно делает это хреново. Но делает же, блин.
В современном русском языке и в постсоветской культуре в целом каких-то знаний нужно обязательно добиваться и регулярно их подтверждать. Помните суд над Бродским: «Где ваша бумажка о том, что вы поэт? Кто назначил?».
В англоязычной среде ты становишься кем-то, как только начинаешь что-то делать. У какого-то спортивного бренда даже был такой слоган «любой, кто вышел на дорожку – уже атлет».
А мы смеемся над девочками, что купили фотоаппарат – и уже фотографы.
Да, фотографы. Может быть, хреновые, может быть, бездарные, но фотографы. И да, право так называться им дает этот самый фотоаппарат.
Который они купили. И начали свой путь.
Вот эта штука о том, что до любого обозначения себя надо как-то дослужиться, надо чтобы тебя кто-то посторонний назначил и желательно выдал бумажку с печатью – она страшно парализующая. Начинать новое и так страшно, блин, а тут еще надо как-то стесняться, что ли, того что ты вообще в это ввязался и на любые вопросы отвечать, что, мол, ну я так, только учусь, и вообще, кто я такой. И бояться, что обязательно проверят качество знаний и умений. И, блядь, проверяют же!
Ты художник? А выставки есть? А на аукционах покупают? А в газетах пишут? А если найду?
Танцор, говоришь? А что жопа такая толстая? А шпагат можешь?
Ты, главное, запомни. Не важно, сколько сил ты приложил, сколько души туда инвестировано под низкие проценты и высокие риски. Делай, что хочешь, но высокого звания %подставить свое% все равно ты не достоин.
Доходит до идиотизма. Я где-то читала мысль вроде «то, что ты родила ребёнка, еще не делает тебя матерью!».
А что делает? Назначение политбюро?
Меня всегда поражает, с какой легкостью мои англоязычные знакомые обозначают себя: «я художник», «я писатель», «я спортсмен». При этом без тени хвастовства. Никто не рисуется. Никто не объявляет себя гениальным художником или лучшим спортсменом на свете.
Это же так просто! Я рисую, значит, я художник. Ну не черепаха же! А хороший я или плохой художник, гениальный или посредственный – это время покажет. Но вот это самоопределение у меня уже есть. Я тот, кто рисует.
Лет пять назад все чуткие к языку люди отмечали нашествие слова-паразита «типа». «Ну я типа менеджер», «Я типа писатель в такой типа творческой группе». Кто-то выводил из этого, что у нас теперь вообще все «типа», все понарошку, как в детской игре. Вроде как почти взаправду, но все равно вроде как.
И вот тут интересно. Как мне кажется, из плохого фотографа сделаться хорошим — ну или хотя бы сносным — гораздо проще, чем вот в такой обстановке перейти из категории «не-фотограф» в «фотограф».
Если что-то делаешь плохо, то достаточно очевиден путь того, как делать это хорошо. Нужно много практиковаться, читать теорию по теме, учиться на курсах, от учителей напрямую или через интернет и еще раз много практиковаться. Это не всегда легко, иногда очень затратно, но понятно.
А вот как «стать фотографом» в мире, где даже рождение ребенка не делает тебя матерью – это вообще неясно. И, кажется, в нашем дискурсе немножко невозможно.
Тем временем мотивация во многом строится именно из присвоения новой идентичности. Грубо говоря, дети (да и взрослые, что уж там) хотят БЫТЬ космонавтами, учеными, спортсменами и рок-звездами. А не делать то, что делают эти вышеназванные товарищи. Потому что вдали от фотокамер рутина вообще всех состоит из крайне занудных штук. Которые мы преодолеваем как раз-таки, чтобы БЫТЬ вот этим человеком.
А если у тебя отбирают право быть спортсменом, пока ты не получишь золото на олимпиаде, или писателем, пока не получишь нобелевку, то где эту мотивацию брать? Хотеть пахать как проклятый без получения позитивного подкрепления – это нездоровый паттерн. Это про так любимые в нашей культуре страдания и самоотречение.
Ну что, у нас только 6 русскоязычных писателей за всю историю литературы, если мы по нобелевкам измеряем? Нет. У нас их тысячи, если не десятки тысяч в наш цифровой текстоцентричный век.
Фотографы только те, кто делают персональные выставки? Нет. Каждый, кто взял фотоаппарат.
Блогеры только те, у кого миллионы подписчиков? Нет, любой, у кого есть блог.
Водитель – каждый, кто сел за руль. Спортсмен – любой, кто занимается спортом.
Танцор – любой, кто движется под музыку. Или без музыки. Вообще, внутри себя я танцую, и мне этого достаточно.
Определяя себя через род занятий, ты не утверждаешь, что ты лучший в мире. Ты просто говоришь: я тот, кто этим занимается. Буду стараться делать это лучше, потому что мне это нравится. А уж насколько я хорош в твоих глазах мне как-то все равно. У меня есть мое дело, и я его делаю. А если тебе некомфортно от того, что кто-то присваивает себе свое же занятие, значит, что у тебя этого дела нет. Может, попробуешь найти?
